И никакие узы, никакая изоляция духовного центра не может остановить дело Божие. Когда мы уже встали на этот путь очищения, освящения, следования за Господом, по стопам Его, исполнения заповеди Его, воли Его, то уже никакие узы не могут остановить дело Божие, когда мы за Господом идём.
Первое требование, чтобы не допускать нарушения законодательства о религиозных культах. Второе, чтобы не допускать сообщений о гонениях, чтобы они не распространялись за пределы (СССР). И третье, чтобы прекратилась печать в издательстве "Христианин". Можно же сделать и легальным путём, чтобы было разрешение, как во ВСЕХБ. Вот такой путь предлагали. И самое важное для них, чтобы я дал согласие на то, чтобы нелегально с ними встречаться тайными путями. Я на это не дал согласие и отправили меня в КПЗ.
А меня, когда арестовывал милиционер, то несколько раз ударил в лицо кулаком, и с такой злобой, говорит: "Будешь знать, как детей водить на собрание". Как будто от меня это зависит, что дети ходят на собрание. А я пробыл два года с лишним на ссылке, приезжаю, а тут уже детский хор, уже детский оркестр в Шахтах. Думаю: "Слава Господу, что не напрасно я там побыл, и без меня тут дело Божие идёт, дети подрастают и Господу начинают служить". Это такая радость была.
И саблей разрубает ему ранец, и оттуда вываливаются эти кирпичи. Тут подбежал переводчик и объясняет офицеру, что это баптист, верующий, он отказался брать винтовку, он не имеет при себе никакого оружия, он только раненых подбирал.
В Княжпогост привезли, и в тот же день я узнал, что в этой зоне находится Давид Давидович Классен. И мы с ним вечером повстречались, рады были очень. Тринадцать дней мы побыли с ним вместе. Он передал мне Евангелие, у него было Евангелие от Иоанна. Ну, это большое было ободрение для меня и для него. Ему уже три месяца оставалось до освобождения. Через 13 суток нас разлучили.
